Читальный зал

Еврейский народный дом в Черновцах.

Еврейская Буковина

Мы в этнографической экспедиции в Черновцах, городе на юго-западе Украины. Намерение исследователей было – изучить традиции буковинских евреев и разобраться в том, насколько эти традиции живы сейчас, разобраться в том, как происходила передача традиции от старших к молодым и что из себя сейчас представляет эта традиции в жизни черновицкой еврейской молодежи.
Черновцы заставляют на себя смотреть всякий раз по-разному. Но бродя по городу цепляешься глазами на еврейские «презентации» города. И их достаточно. Черновцы были средоточием идишской культуры. Многие писатели, поэты, историки писали на идиш и работали в Черновцах.
«Черновицкие – по всему миру», – коротко и предельно ясно этой фразой выразил значение Черновцов для еврейства местный житель, Яков, человек, отказавшийся, имея на руках уже выправленные документы, от отъезда в Германию и сейчас тратящий уйму времени и сил на сохранение и развитие еврейских Черновцов.
Для таких людей, как Яков, и его мамы – человека, выжившего в гетто, спасшегося от массового расстрела в 1942 году, уцелевшего одной из всей семьи, Черновцы были и останутся еврейским городом. Они пытаются по крупицам сохранить в социальной памяти этого города его еврейскую историю и передать ее тем немногочисленным молодым людям, которые живут в городе. Хотя последнее, по мнению Якова, все сложнее делать.
Поездка к Мемориалу в Дунаевцах – местечке в соседней Подолии – в ряду прочих служит и этой цели – передачи молодым и сохранения памяти о том, что и как происходило с евреями во время войны, как это было возможно и как с этим можно жить дальше.
Дорога из Черновцов в Дунаевцы очень живописная. Сначала ты выезжаешь из города и едешь вдоль окрестных сел. Села богатые, ухоженные, самодостаточные. Особенно выделяется село Бояны, которое даже селом язык не поворачивается назвать. Тут есть даже свой парк аттракционов. Можно жить в этом селе и не выбираться из него вовсе. Далее доезжаешь до Днестра и оказываешься у прежней границе Австро-Венгрии и Российской империи, а потом и Румынии и Советского Союза. Сразу же после моста через Днестр начинается Хмельницкая область, по оценкам буковинцев больше русская, по бытовым привычкам и установлениям, чем украинская. Причем здесь под русскостью понимается довольно расхожий стереотип о «неумении и нежелании русских грамотно вести хозяйство, заботиться о земле», ну и, как же без этого, «пьянстве как норме жизни». Сказать честно, и правда, в глаза бросается то, что и дома, и дворы, и всякие строения вдоль трассы выглядят беднее, то и дело попадаются совсем заброшенные, разваливающиеся дома, что довольно сложно увидеть в Буковине. «Русскость» в этом виновата или нет – этот вопрос пусть решают местные, нам же это представляется менее всего интересным.
Важнее другое. По пути от границы областей до Камененца-Подольска ты читаешь названия местечек и городков, которые известны своей пусть частной, провинциальной, но насыщенной еврейской историей. Сейчас эти места слились в общем пейзаже, и ничего вокруг не напоминает об их еврейской истории, кроме самих названий, но это распознать могут только знающие эту историю люди. Дорога ведет вас к Мемориалу в Дунаевцах, установленному в память о заживо погребенных трех тысячах местных евреев.
В Дунаевцах во время войны было гетто, как и в Каменце-Подольском. И там, и там было уничтожено практически все еврейское население. Евреев из Дунаевцев свезли в лес к шахте, загнали внутрь и взорвали вход. Люди оказались замурованными. Вот надпись на внешней памятной доске, размещенной над входом в маленькое помещение самого Мемориала:
«В этой могиле в 1942 году заживо захоронены 3000 советских граждан, погибших от рук немецко-фашистских варваров. Неделями далеко раздавались душераздирающие крики наших братьев, сестер, детей. Вечная память павшим». Коротко и предельно понятно, что и как здесь произошло. По меткому выражению одной моей знакомой – продирает до костей. Если постараться заслониться от самой истории и вчитаться в саму надпись, то в этом крошечном тексте имеется и известное стремление советского политического режима к эвфемизмам, а, по сути, замалчиванию фактов, и официозная риторика Победы в войне, и просто прямой и простой текст, который, наверное, призван донести для читающих весь ужас того, что произошло.
Примечательно то, что уже внутри, в небольшой комнатке, по сторонам которой стоят поминальные подсвечники, просто утыканы кругом свечи и стоит небольшой обелиск с текстом на иврите, у стены прислонена другая табличка. Со следующим текстом: «В этой могиле в 1942 году руками немецко-фашистских варваров были живьем зарыты 3000 советских граждан еврейской национальности. Наших братьев, сестер и грудных детей. Неделями далеко раздавались душераздирающие крики. Вечная память святым мученикам». Эта надпись честнее и человечнее, даже с христианской риторикой в конце. В иудаизме святых мучеников, как известно, не бывает.
Разузнать, кто и когда менял таблички, не удалось. Смотрительница Лида, пожилая местная крестьянка украинка, не смогла ответить на этот вопрос. Она все больше рассказывала, как ей трудно одной, будучи инвалидом первой группы, смотреть за Мемориалом, прилаживать кем-то покореженные двери. Раньше ей помогал сын, но сейчас он уехал на заработки в Россию. Забегая вперед, скажу, что Лида – единственная за всю поездку местная жительница, которая менее других равнодушна к еврейской истории этих мест.
Единственное, что доподлинно известно, что Мемориал в Дунаевцах был отреставрирован в 2000 году на средства Дунаевецко-Подольского общества в Нью-Йорке. А вот когда Мемориал был возведен, история умалчивает. Каждый год 2 мая евреи – родственники погибших и просто сочувствующие (евреи Буковины, Хмельницкой области) приезжают помянуть погибших. В этот раз акция, по всей видимости, не совсем удалась. Приехало примерно пять машин с людьми. В момент нашего присутствия было где-то восемь человек, из которых трое были молодыми людьми. По мнению Якова, (он нас сопровождал в этой поездке) с каждым годом людей, которые приезжают к Мемориалу, становится все меньше. Возможно потому, что пожилые люди становятся все более тяжелыми на подъем, а молодежь разъезжается.
Анонимность этих еврейских мест себе не изменяет. Даже при заезде с основной дороги к Мемориалу нет никакого знака или указателя, что чуть выше, в деревьях находится Мемориал в память о заживо замурованных евреях. Отсутствие внешних маркеров (обозначений, указателей, тех или иных артефактов), которые бы обозначали еврейскую историю этих мест, в том числе историю их уничтожения, работает на размывание и без того сохраняющейся только среди евреев памяти о том, что и как здесь происходило во время войны и до войны.
По мнению Якова, так происходит потому, что в украинском обществе отсутствует публичная дискуссия по поводу истории евреев и трагедии, которая с ними произошла на Украине (от себя добавим, что подобная ситуация очень характерна и для России). Эта тема либо игнорируется, либо замалчивается. При этом немного странно, почему местные евреи, активисты, не озаботились пока тем, чтобы какими-то простыми способами засвидетельствовать для окружающих историю этих мест. Например, установив таблички и указатели, рассказывающие о произошедших тут событиях.
Наш проводник Яков – локальный патриот Черновиц и Буковины, человек, имеющий привычку наблюдать и делать выводы. Он хорошо знает историю Буковины, историю войны, историю еврейства Черновцов. Кроме того, его можно назвать активистом местных еврейских и общественных организаций. Он человек, для которого переживания истории евреев, в том числе истории Катастрофы, является актуальным повседневным контекстом. Это заставляет его, в частности, пытаться искать ответы на вопросы, связанные с тем, почему среди немцев был возможен фашизм и та политика, которая проводилась в отношении евреев. В том числе, и когда он общается с немцами – волонтерами и сотрудниками благотворительных организаций. Вообще, семья Якова достаточно активно участвует в общественной жизни, у них своя общественная организация – Фонд – и его жена активно в нем работает.
Его мама – Бина Янкелевна – аккуратная пожилая женщина. У нее сохранилось выражение лица, которое сочетает в себе одновременно испуг и удивление. Складывается впечатление, что это выражение является отражением ее постоянных переживаний по поводу того, как ей чудом удалось выжить среди тех 85 тысяч евреев, которые были расстреляны в Каменце-Подольском. Она и сама родом из Каменца-Подольска. Когда происходил массовый расстрел, она была там. Евреев, которых не расстреливали, отсаживали на боковую скамейку, и при этом люди видели, как расстреливали их отцов, братьев и остальных.
Расстрел происходил следующим образом. Был вырыт ров и установлена доска через него. По доске шли евреи, в них стреляли, и они падали в ров. Бина Янкелевна видела, как расстреляли всю ее семью. Тогда ей было 13 лет. Ей одной удалось выжить только потому, что ее отец подтолкнул ее к брату, ее дяде, которого не собирались расстреливать по причине его пригодности для квалифицированной работы (дядя был водопроводчиком). Она как бы стала дочерью своего дяди и тем спаслась. Бина Янкелевна в своих рассказах неизбежно возвращается к этой истории, сильно переживает и не может не плакать.
По словам Якова и его матери, Мемориал в память о массовом расстреле в Каменце-Подольске был сооружен относительно недавно, да и то под давлением общественности и поэта Евгения Евтушенко. Рассказывают, что когда Евтушенко посетил место массового расстрела, он был поражен тем фактом, что это место никаким образом не обозначено и, по сути, является частью городской окраины.
Сейчас вокруг места расстрела установлен забор, сделаны два памятных Мемориала. Выглядит это как вытянутая вдоль проезжей части широкая полоса, заросшая травой, по углам которой стоят два обелиска – один белый, на котором имеется надпись на украинском языке, второй – черный, с выбитой надписью на иврите. Если немного отойти в сторону от этого места и посмотреть на него со стороны, то отличить его от огороженной на будущее стройплощадки достаточно сложно. Но через секунду ты задумываешься о том, что для того же Якова это место переполнено значимыми только для него переживаниями и историей. Просто потому, что все его родственники, о которых он знает исключительно по рассказам своей матери, погибли тут и здесь же были похоронены. А еще через секунду задаешься вопросом, почему это место является не более чем слившейся с остальным пейзажем картинкой окружающей действительности.
Чуть далее от Мемориала на месте расстрела евреев располагается старое еврейское кладбище Каменца-Подольска. На кладбище установлен скромный Мемориал в память о расстрелянных детей гетто. Эту жуткую историю нам рассказали Яков и его жена.
Когда создали гетто, в первые же дни расстреляли 400 мужчин. После этого евреи стали прятать мужчин. В один из дней всех взрослых вывели на работу, никому не разрешили оставаться дома. Пока взрослые были на работе, прошли по всем домам, собрали детей, свезли на кладбище и расстреляли.
По наблюдениям и ощущениям, люди, живущие рядом с мемориалами, относятся к событиям, которым они посвящены, отстраненно, как к будничному элементу своей окружающей жизни, но не имеющим отношения к их истории. Например, городские власти Каменца-Подольска разрешили приезжему чешскому развлекательному комплексу (карусели, аттракционы) разместится рядом с Мемориалом. В Дунаевцах на месте уничтожения евреев было место для пикников (мы видели следы шашлычных костров). Рядом с еврейским кладбищем располагается честный сектор, который организовал неформальную свалку мусора между оградой кладбища и окраиной частного сектора. Местные жители-неевреи ведут себя так не потому, что злонамеренно подчеркивают свое то или иное отношение к евреям, а потому, что не придают значения еврейской истории этого места, существуют как бы автономно от этих событий, для них это другая, параллельная реальность, с которой они себя не ассоциируют.
А сам город – Каменец-Подольский – замечательный и интересный своей историей. Долгое время он был польским, и поляки об этом хорошо помнят, часто приезжают. В день нашего пребывания молодые сурового вида поляки группой приехали на груженых мотоциклах и как раз расчехливались около турецкой крепости. Турецкая крепость – напоминание о турецком периоде Каменец-Подольского. Турки успели местный красивый храм переделать в мечеть по «стамбульской» модели: пристроить к храму минареты и посносить кресты. История, как известно, повторяется не только дважды. Турки ушли и на вершины минаретов были приделаны позолоченные католические мученицы. Так они там и стоят.
Экспедиция была поддержана благотворительной организацией Caf-Genesis, Программой Grassroots и проходила под руководством Марии Каспиной, кандидата филологических наук и руководителя проекта «Студенческие программы Центра «Сэфер». Этнографические экспедиции». Экспедиции проводятся с 2004 года под эгидой Центр библеистики и иудаики РГГУ, а также «Центра научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер» и разворачиваются не только в Черновцах, но и во многих других городах Украины, России, Молдовы.
Асмик Новикова 

polit.ru