Читальный зал

«Идоша на жиды и разграбиша я»

О еврейской жизни в Киевской Руси мы знаем крайне мало. За исключением одного письма, никаких еврейских документов того времени не сохранилось. Что же до русских источников – летописей, житий святых, церковной полемики и т.д., то их сообщения о евреях отрывочны и немногочисленны. В целом, однако, они рисуют достаточно благополучную картину – особенно на фоне Византии или Западной Европы. Как отмечает один из ведущих современных специалистов по иудео-славике Александр Кулик, до нас не дошло никаких сведений о погромах, дискриминационных законах или изгнаниях, неизменно омрачавших еврейское существование в христианской Европе. Английский историк Джон Клир пишет в книге «Россия собирает своих евреев»:
Очень показательно сравнение с тогдашней Европой. Убийственное безумие крестовых походов никогда не охватывало Киевскую Русь. В России не было ничего подобного распространенным в Западной Европе и в Польше обвинениям, будто евреи отравляют колодцы и разносят чуму. Бытовавший в Англии культ Св. Хью из Линкольна (послуживший прототипом повествования Аббатисы в «Кентерберийских рассказах» Чосера) в XIII в. распространился по всей Западной Европе, но миновал Россию. (При этом, как указывает Д. Оболенский, в России были не прочь заимствовать культы других «латинских» святых.) В России отсутствовало распространенное отождествление евреев с дьяволом, которое сделалось значительным культурным феноменом на Западе. В России не было соответствий антиеврейским стереотипам, которые фигурировали в средневековых мираклях, либо в церковном искусстве и архитектуре. Несмотря на периодическое оживление византийской идеи взаимного противопоставления Ветхого и Нового Завета, в русских церквях не было места западному мотиву «Экклезии» и «Синагоги», обычному для средневековых европейских храмов.
Однако, по мнению некоторых авторов, dolce vita древнерусского еврейства закончилась довольно быстро и при весьма трагических обстоятельствах. Как утверждал еще отец российской истории Василий Никитич Татищев, в 1113 году в Киеве разразился первый еврейский погром. А вскоре после этого князь Владимир Мономах, утвердившись на киевском столе, созвал княжеский съезд, постановивший изгнать евреев из пределов русского государства:
Когда же князи съехались на совет у Выдобыча, после долгих рассуждений уставили закон таков: «Ныне из всей Русской земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впускать; а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать». И послали по всем градам о том грамоты, по которым везде их немедленно выслали, но многих по городам и на путях своевольные побили и разграбили. С сего времени жидов в Руси нет, и если кто из них приезжает, народ их грабит и убивает.
Насколько справедливо это утверждение? Действительно ли история древнерусского еврейства закончилась столь скоропостижно? На эти вопросы мы постараемся ответить в нашем очерке. 
Что касается еврейского погрома, то тут сообщение Татищева не вызывает никаких сомнений. Как свидетельствует «Повесть временных лет» (ПВЛ), весной 1113 года, вскоре после смерти киевского князя Святополка Изяславича, в Киеве действительно вспыхнуло восстание, принявшее антиеврейский характер.
Если верить церковным свидетельствам (не совсем, конечно же, объективным по отношению к светской власти), Святополк Изяславич не пользовался популярностью среди горожан из-за своей жадности и несправедливости. За время своего правления он, согласно 31-му слову «Киево-печерского патерика», «много насилий делал людям, без вины искоренил до основания семьи многих знатных людей и имение у них отнял». Даже народное бедствие служило князю лишь поводом для наживы. К примеру, когда в Киеве резко взлетели цены на соль, Святополк конфисковал запасы монахов Печерского монастыря, раздававших соль даром, чтобы распродать их по высокой цене и нажиться: «Решил он со своими советниками, что цена на соль будет высокая и, отнявши у инока, сам будет продавать ее». Под стать отцу был и его сын Мстислав. Случайно узнав, что монахи Печерского монастыря нашли клад, он повелел жестоко мучить одного из них, Феодора, в надежде выпытать, где спрятаны сокровища: «“Повелеваю сковать <Феодора> по рукам и по ногам и три дня не давать хлеба и воды”. И снова спросил: “Открой мне, где сокровище?” Феодор же сказал: “Не помню, где спрятал его”. Князь же велел жестоко мучить его, так что и власяница омочилась кровью».
Пока князь Святополк был жив, киевляне ворчали, но терпели. Однако в апреле 1113 года он неожиданно разболелся и скончался. Сразу же после смерти князя в городе начались беспорядки.
Описывая восстание 1113 года, советский академик Б.Д. Греков писал: «Народ киевский восстал и прежде всего бросился на двор киевского тысяцкого Путяты, который всегда держал сторону Святополка и его сына. Потом разграбили дворы сотских и ростовщиков». В данном случае слово «ростовщик» – эвфемизм: согласно ПВЛ, «кияни же разъграбиша дворъ Путятинъ, тысячького, идоша на жиды и разграбиша я».
Наиболее подробное описание киевского погрома оставил все тот же Татищев, – к сожалению, без указания источников, как это ему свойственно. По его словам, когда в городе начался погром, евреи заперлись в синагоге и заняли круговую оборону в надежде, что власти наконец вмешаются и восстановят порядок в городе. Это описание выглядит весьма правдоподобно: в Средние века синагоги нередко строились так, чтобы в случае необходимости служить не только домом молитвы, но и убежищем. Поэтому когда, к примеру, крестоносцы в 1099 году ворвались в Иерусалим, уцелевшие защитники заперлись именно в синагоге, которую рыцари, не сумев взять штурмом, подожгли.
К сожалению, ПВЛ, единственный древнерусский источник, упоминающий о киевском погроме, никак не объясняет этот всплеск ненависти к евреям. Исследователям остается лишь строить догадки и делать предположения, недостатка в которых, разумеется, не было.
Поскольку менее чем за 20 лет до киевского восстания по Европе прокатилась волна погромов, устроенных участниками Первого крестового похода по пути в Святую землю, существует соблазн объяснять события 1113 года несколько запоздавшим «тлетворным влиянием» крестоносцев. Однако это объяснение не слишком убедительно. Как свидетельствуют и еврейские, и христианские источники, крестоносцы громили евреев под лозунгом «крещение или смерть». Например, еврейский хронист так излагает замысел будущих погромщиков:
И было, что, проходя мимо городов, где жили евреи, сказали эти люди друг другу: «Вот мы отправились в долгий путь на поиски нашего языческого святилища и для мести исмаильтянам, в то время как тут, прямо среди нас, живут евреи – те, чьи отцы умертвили и распяли его ни за что. Давайте же сначала отомстим им и уничтожим их из числа народов, так чтобы имя Израиля никто бы не помнил, или пусть примут нашу веру и признают сына греха и распутства».
Вторит ему и христианский автор:
Вскоре почти со всех частей земли, но особенно из западных королевств к Иерусалиму с оружием в руках стали продвигаться неисчислимые толпы как королей и знатных людей, так и простого народа обоего пола. […] Они либо совершенно уничтожали безбожнейшие остатки иудеев, как истинно внутренних врагов церкви, по городам, через которые проходили, либо вынуждали их искать спасения в крещении.
Что касается киевского погрома, в летописи нет даже намека на то, что местным евреям было предъявлено подобное требование. Так что, видимо, риторика и смысл погрома был в другом, и крестоносцы тут ни при чем.
Известный еврейский историк Шимон Дубнов возложил вину за киевский погром на русскую православную церковь. По его мнению, «то, что поселение евреев в Киеве совпало с обращением Руси в православие, предопределило дальнейший ход истории. С первых же дней русская культурная жизнь была отмечена печатью византийской нетерпимости к евреям. Пропаганда нетерпимости принесла свои плоды – в начале XII века еврейская община Киева стала жертвой первого погрома».
Древнерусская религиозная литература действительно богата антииудейскими текстами, такими, как «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, переводная Толковая Палея и т.д. Кроме того, полемические выпады против иудаизма нередко встречаются в дошедших до нас текстах самых разных жанров: от проповедей до летописей. Но значит ли это, что Дубнов прав и в киевском погроме виновата православная «пропаганда»?
Согласно ПВЛ, Святополк скончался вскоре после Пасхи: «После того наступил праздник Пасхи, и праздновали, и после праздника разболелся князь. А преставился благоверный князь Михаил, именуемый Святополк, месяца апреля в 16-й день за Вышгородом». Этот факт косвенно свидетельствует в пользу гипотезы Дубнова: Страстная неделя и Пасха, когда христианскому народу особенно часто напоминали о том, как «жиды Христа распяли», традиционно были временем эскалации антииудейской агрессии. Во многих европейских городах в Страстную неделю евреям запрещалось выходить за пределы своего квартала -¬¬¬ чтобы не спровоцировать погром, который, чего доброго, мог вылиться в затяжные беспорядки. Но относится ли к этому типу и киевский инцидент?
Во-первых, все русские полемические тексты вроде Палеи безусловно принадлежали к высокой, книжной культуре. Весьма сомнительно, чтобы они были известны широким массам, а уж тем более могли серьезно повлиять на их поведение. Следует согласиться с Джоном Клиром, полагавшим, что «пылкие антиеврейские настроения мало сказывались на рядовом населении. Сложные богословские сочинения таких представителей церковной элиты, как Иларион или Кирилл [Туровский], не годились, да и не предназначались для широких масс, для еще не полностью обращенного в христианство народа». Кроме того, ни в одном из этих текстов нет призывов к насильственным действиям против евреев.
Во-вторых, когда толпа, разгоряченная пасхальной проповедью, шла громить евреев, она обычно громила именно евреев. В Киеве же от погромщиков пострадали и вполне православные люди: восставшие, не ограничившись евреями, «разграбили двор тысяцкого Путяты […] и сотских». Более того, в столице всерьез опасались, что следующей жертвой бесчинствующей толпы станут городские монастыри. Было бы странно, если бы киевское духовенство проповедовало против самого себя. Так что и предположение Дубнова нам придется отвергнуть.
Пожалуй, самую оригинальную гипотезу предложил известный этнолог, автор теории пассионарности Лев Николаевич Гумилев в своей книге «От Руси к России». По его мнению, евреи поплатились за то, что Святополк Изяславич был пешкой в руках еврейских ростовщиков, направлявших даже внешнюю политику князя:
Святополк пошел на нехитрую операцию: он пригласил из Германии евреев-ростовщиков. Ростовщики получили право жительства в Киеве, возможность построить синагогу и свободу в финансовых операциях. Прибывшие с Запада в Киев евреи благодаря своему опыту и сплоченности быстро отняли у непривычных к ростовщичеству киевлян большую часть клиентуры. Однако ростовщики-евреи не ограничились этой деятельностью. Ссужая великому князю деньги, они требовали для себя возможностей максимальной наживы. Наиболее выгодным коммерческим предприятием в то время была торговля рабами. Естественно, что кредиторы подталкивали Святополка к военным походам, целью которых был захват пленников, служивших платой великого князя ростовщикам. […] Легко понять, что политика, проводимая Святополком II, была далека от стратегических, политических, экономических и культурных интересов Руси. Война с половцами велась из-за стремления захватить как можно больше пленников и продать их на невольничьих рынках. Естественно, что киевляне были крайне недовольны политикой Святополка, но у него была достаточно сильная дружина […]. Восставать в таких условиях горожанам было слишком рискованно. Но все люди смертны. В 1113 г. Святополк умер, и тогда прорвались народные страсти. То, что пострадавшие от погрома были близки к умершему князю, вполне возможно и даже самоочевидно. Тысяцкий Путята многократно упоминается в летописи как доверенный порученец киевского князя: «Святополк же послал Путяту, воеводу своего. Путята же с воинами пришел в Луцк к Святоше, сыну Давыдову […]. Святоша же и Путята взяли город и посадили посадника Святополкова Василия […]. И, порешив, послали к Давыду мужей своих: Святополк – Путяту, Владимир – Ратибора, Давыд и Олег – Торчина. […] На исходе того же года послал Святополк Путяту на Минск, а Владимир послал сына своего Ярополка». Возможно, и разгромленные евреи имели какое-то отношение к княжескому двору. Однако остальные элементы истории, рассказанной Гумилевым, откровенно придуманы. Во-первых, неизвестно, были ли киевские евреи именно «германского», а не хазарского или византийского происхождения – в литературе встречаются все три версии, и ни одна из них не считается полностью доказанной. Также нет никаких упоминаний того, что киевские евреи торговали именно рабами, и уж тем более, что они как-то влияли на внешнюю политику Святополка. Так что вся гумилевская теория построена на песке.
Наконец, еще две гипотезы объясняют киевский погром соображениями экономического характера. Первую высказал Татищев и повторил С.М. Соловьев: киевляне были якобы недовольны тем, что Святополк дал евреям слишком много привилегий, которые они использовали во вред коренному населению: «При Святополке [евреи] имели великую свободу и власть, из-за чего многие купцы и ремесленники разорились. […] Святополк из корыстолюбия дал большие льготы жидам, которыми они пользовались в ущерб народу и тем возбудили против себя всеобщее негодование». Вторую версию высказал Н.М. Карамзин: «Причиною Киевского мятежа было, кажется, лихоимство евреев: вероятно, что они, пользуясь тогдашнею редкостию денег, угнетали должников неумеренными ростами».
Что касается гипотезы Татищева, то ее слабым местом является полное отсутствие документальных подтверждений – до наших дней не дошло никаких свидетельств, указывающих, что князь Святополк даровал киевским евреям какие-либо привилегии. А вот в пользу карамзинской версии можно привести целых два серьезных довода.
Во-первых, в Средние века ростовщичество было распространенным еврейским занятием. Правда, виноваты в этом были не сами евреи, а христианская церковь, считавшая ростовщичество тягчайшим грехом, а профессию ростовщика – совершенно недопустимой для благочестивого христианина. Однако поскольку никакая экономика не могла существовать без кредита, позорную экономическую нишу в христианской Европе заняли евреи, благо их вера не запрещала им брать проценты с иноверцев: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор 23:20).
Во-вторых, накануне восстания киевляне действительно страдали от лихоимства ростовщиков. Об этом, в частности, свидетельствует дошедшее до нас «Поучение» киевского митрополита Никифора, написанное, как считают исследователи, за год до смерти князя Святополка. Среди прочего, святитель упрекает в нем тех, кто берет с должников слишком высокие проценты:
Если ты постишься и берешь большой рост с брата, то не будет тебе никакой пользы. Считаешь себя постящимся, а ешь мясо, не мясо овцы и других животных, которое тебе разрешено, но плоть брата, разрезая его жилы и закалывая его злым ножом лихоимства, неправедной мзды, тяжкого роста.
Правда, митрополит, очевидно, обращается не к еврейским, а к православным ростовщикам, наживавшимся на тяжелом положении своих единоверцев. Однако логично предположить, что если в Киеве были ростовщики-евреи, то они вели себя немногим лучше.
В-третьих, Владимир Мономах, взойдя на киевский стол, тут же собрал в селе Берестове совещание с участием ближайших бояр и первых чиновников Киевского государства: «Ратибора Киевьского тысячьского, Прокопью Белогородьского тысячьского, Станислава Переяславльского тысячьского, Нажира, Мирослава, Иванка Чюдиновича Олгова мужа». Итогом этого совещания стал существенный пересмотр законов, касающихся ростовщичества и процентов по ссудам. Отныне, как суммирует Н.И. Костомаров, «ростовщик мог брать проценты только три раза, а взяв больше, уже терял сам капитал. Кроме того, постановлен был дозволенный процент: 10 кун за гривну, что составляло около трети или несколько более, если принимать упоминаемую гривну гривною куна».
У нас нет прямых доказательств того, что новые законы Мономаха были непосредственной реакцией на восстание 1113 года, но это предположение выглядит достаточно вероятным.
Закончив с возможными причинами киевских волнений, перейдем теперь к реакции власть имущих. Восстание в Киеве вспыхнуло после смерти князя, в период безвластия. Поэтому знатные киевляне срочно послали гонца в Чернигов, князю Владимиру Мономаху, с просьбой поспешить в Киев и навести порядок. Как сообщает ПВЛ:
Приходи, княже, в Киев; если не придешь, то знай, что много бед произойдет, не только Путятин двор, не только сотских и евреев пограбят, но нападут и на невестку твою, и на бояр, и на монастыри, и будешь ты ответ держать, княже, если разграбят и монастыри.
Мономах не заставил себя упрашивать и поспешил в Киев. Порядок в городе был восстановлен, насилие, в том числе над евреями, прекращено. И утверждение Василия Никитича Татищева о том, что после киевского погрома «евреи исчезли из Киевской Руси», представляется несколько неожиданным. Ни еврейские, ни известные нам древнерусские источники этого не подтверждают. Напротив, есть немало свидетельств, относящихся к временам после смерти Мономаха, о пребывании евреев на Руси, или посещении страны заграничными еврейскими купцами. И нигде не сказано, что это пребывание было нелегальным или же сопряжено с опасностью казни, конфискации имущества либо изгнания на законных основаниях. В ПВЛ в сообщениях от 1146-го и 1151 годов упоминаются Жидовские ворота. В сообщении от 1124 года (то есть еще при жизни Мономаха) рассказывается о пожаре, от которого пострадал еврейский квартал («Жидове»). В «Повести об убиении Андрея Боголюбского» говорится, что еврейские купцы приезжали в русскую землю, ничуть не опасаясь ни за свою жизнь, ни за свое имуществ. Рабби Эфраим из Бонна (1132-1200) упоминает двух еврейских купцов, одним из которых был некто рабби Биньямин Щедрый из Владимира. Рабби Ицхак Ор Заруа из Вены (1200-1270) жаловался на низкий уровень религиозного образования среди русского еврейства: «Bо многих общинах в Польше, на Руси и в Венгрии, где из-за нужды нет своих ученых людей, нанимают знающего человека, который становится и кантором, и наставником, и учителем для их детей».
Итак, у нас есть все основания признать сообщение Татищева недостоверным, как не раз и поступали многие современные исследователи с разными фрагментами татищевской «Истории Российской». Насколько можно судить по дошедшим до нас источникам, киевский погром 1113 года был единичным и экстраординарным событием древнерусской истории. Восстание, вызванное, скорее всего, экономическими причинами, было быстро и решительно подавлено властями и не оказало серьезного воздействия на дальнейшую жизнь русского еврейства. Впрочем, наш вывод не удовлетворит ни антисемитов, любителей посмаковать «изгнание жидов» из Киева, ни некоторых еврейских авторов, стремящихся раньше времени оплакать судьбу своих предков. И это – лишний аргумент в его пользу.
Евгений Левин

booknik.ru