Читальный зал

Киевскому Евбазу – 150 лет

Киевские площади – это отдельная песня. Там, где до них дотягиваются жадные руки власть имущих, начинается вечная реконструкция, и, как мухоморы, вырастают из-под земли шедевры архитектурной мысли приближенных к госфондам зодчих.
Там, куда руки еще не дотянулись, площади Киева хранят провинциальную уютность или торжественную советскую монументальность.
Такова площа Перемоги, она же площадь Победы. Громадная дорожная развязка, кругленький госцирк, универмаг «Украина» и памятник советского модерна - бетонный прямоугольник гостиницы «Лыбидь». По самой середине – обелиск в честь города-героя Киева. В общем, все как полагается. Здесь мало что напоминает о былом Киеве, разве что кафе со странным названием «На Евбазе».
Что это? Еврейская база? Да нет, пояснит любой старожил города – на площади Победы, когда-то называвшейся Галицкой, располагался Еврейский базар. Кстати, в этом году базар, оставшийся лишь в воспоминаниях, официально отмечает свой 150-летний юбилей: появился рынок, как сообщают справочники, аккурат в 1860 году.
Правда, торговля на рыночной площади началась чуть раньше, в 50-х годах уже позапрошлого века. В этих местах пролегала дорога на запад, на Галицию. Отсюда завозились товары, здесь за городской чертой в маленьких домишках селились евреи – мелкие ремесленники да некрупные торговцы. В феврале 1858 года киевский генерал-губернатор Илларион Васильчиков разрешил им производить публичную торговлю по вторникам, четвергам и воскресеньям (этот царский сановник, надо сказать, относился к евреям очень толерантно, и благодаря его влиянию были смягчены многие ограничения в отношении жительства евреев в Киеве). И что с того, что лет десять спустя площадь назвали Галицкой и рынок, соответственно, Галицким – для киевлян он навсегда остался Еврейским базаром.
«Все началось с прозы. Из-за пресловутой «черты оседлости», запрета евреям постоянно проживать в городе и, главное, торговать на рынках (а подобные решения неоднократно то принимались, то отменялись) в Киеве ощущалась дороговизна товаров, грозившая вызвать открытое противостояние властям. Вот тогда-то и было принято Соломоново решение. Евреям отвели специальное «для торговли место». Рынок сразу же стал популярным. Местечковое еврейство очень скоро организовало здесь своеобразное «гетто» (историк Киева А. Анисимов, газета «Киевский телеграф»).
Площадь долгие годы оставалась немощеной: весной и летом над ней поднимались тучи пыли, осенью телеги и люди тонули в грязи. Зато в 1870-е годы неподалеку проложили линию железной дороги, а в 1890-е к Еврейскому базару провели трамвайные линии. Чем только здесь не торговали! Деревянные лавки и рундуки, винные, галантерейные и гастрономические магазины, колониальные лавки… Рядом продавали одежду, зерно, муку, овощи, рыбу, мясо, фрукты, патефоны, меха, посуду, гвозди. Старьевщики-татары, прозванные в Киеве «шурум-бурум», несли на базар дырявые калоши и ношеные вещи. В «обжорном ряду» базарный люд лакомился пирожками с требухой, в толпе шныряли воры и карманники. Краденое можно было сбыть в подозрительных гостиницах и ночлежках рядом с базаром, выручку – прокутить в одном из многочисленных подпольных домов терпимости. Были на Еврейском базаре и заведения, где еврейские резники-шойхеты забивали живность в строгом соответствии с правилами кашрута.
«Базар в просторечье назывался Еврейским из-за множества лавчонок и магазинов, принадлежавших евреям. Это был район еврейской бедноты. Магазины, выходившие на тротуары, которые окружали полукольцом базарную площадь, были маленькими лавчонками, где редко можно было найти больше одного приказчика. На самой базарной площади был «толчок»: здесь стояли палатки с навесами и открытые столы, где продавались рвань и барахло и всякая всячина, от гвоздей и замков и до пирожков с требухой» (Н. Полетика, «Воспоминания»).
«Еврейское засилье» немало беспокоило киевских антисемитов. В 1867 году в целях «благочинности» на базаре было начато строительство Иоанно-Златоустовской церкви, освященной в 1871-м. Храм, тут же прозванный «Железной церковью», был сооружен из чугуна и металла, на постройку его пошло около 5520 пудов железа. Киевские шутники уверяли, что железная броня была призвана защитить церковь от зубов огромных крыс, кишевших среди лабазов. Шутки шутками, однако церковь выстояла при большом пожаре на Еврейском базаре в 1884 году и была уничтожена только 50 лет спустя, при советской власти.
А вот двухэтажное здание Галицкой синагоги, построенное неподалеку от базара в 1909–1910 гг. на средства Галицкого еврейского общества во главе с подрядчиком Яковом Файбишенко (позднее она была названа синагогой «Бейт-Яаков»), пережило и приход большевиков, и ужасы войны, и десятилетия советской власти, когда в синагоге располагались мастерские и заводская столовая. В начале 2000-х синагога «Бейт-Яаков» была отреставрирована и возвращена еврейской общине Киева.
Но вернемся к Еврейскому базару, который к началу ХХ века давно перестал быть исключительно «еврейским». Торговали здесь все, кому не лень, хотя евреям принадлежало около четверти торговых помещений, в том числе примерно треть магазинов одежды, ювелирных изделий, хозяйственных товаров и почти вся торговля мясом. Во время еврейских погромов 18–20 октября 1905 года эти лавки стали легкой добычей для толпы, действовавшей при попустительстве гражданских и военных властей и при полном содействии полиции. В эти дни в Киеве были убиты 47 человек и ранены более 300, погромщики разнесли свыше 2000 еврейских домов, квартир, лавочек, магазинов и мастерских.
«Из окон нашей квартиры мы хорошо видели, как начался и шел погром на Галицком базаре. Мы видели, как погромщики тащили одежду, материю, обувь, галантерею, ругаясь и вырывая добычу друг у друга. Толстенная баба с медным лицом, в очипке (чепец), тащила, задыхаясь, детскую кровать и модную широкополую шляпу с букетом цветов или перьев. Ободранный босяк, в новеньком черном сюртуке, деловито тащил несколько коробок с ботинками. Другой оборванец с лохматой бородой нес коробку с сорочками и стенные часы. Какие-то люди в поддевках (мелкие торговцы, приказчики или дворники?) торопливо разбирали выкинутые из разбитых лавок на площадь и на тротуары товары. Полиция участвовала в грабеже, забирая наиболее заманчивые «трофеи». Погромщики врывались в дома и вытаскивали оттуда не только имущество, но и избитых, окровавленных людей, от которых требовали прочесть молитву или показать царский портрет. В квартирах оставались трупы убитых» (Н. Полетика, «Воспоминания»).
Кровавая история киевских погромов продолжалась и в годы Гражданской войны, завершившись лишь с воцарением советской власти. В годы НЭПа начался новый расцвет Евбаза: базар вновь стал не только одной из главных торговых площадок Киева, но и местом распространения самых невероятных слухов, о которых колоритно писал Михаил Булгаков, посетивший родной город в начале 20-х годов:
«Киевляне же, надо отдать им справедливость, газет не читают, находясь в твердой уверенности, что там заключается «обман». Но так как человек без информации немыслим на земном шаре, им приходится получать сведения с евбаза (еврейский базар), где старушки вынуждены продавать канделябры. Оторванность киевлян от Москвы, тлетворная их близость к местам, где зарождались всякие Тютюники, и, наконец, порожденная 19-м годом уверенность в непрочности земного является причиной того, что в телеграммах, посылаемых с евбаза, они не видят ничего невероятного» (М. Булгаков, «Киев-город»).
На Евбазе продолжали торговать «кустари-одиночки» – еврейские портные и сапожники. Там продавались лакомства: бублики с маком, ириски, пастила, мороженое и «зельтерская» газированная вода с сиропом. Цыганки гадали прохожим, крестьяне увозили отсюда стеганые штаны, кацавейки и кирзовые сапоги, и, как и прежде, шарили по карманам рассеянных покупателей воры-щипачи. По вечерам уголовников Евбаза развлекал Боря Сичкин – будущий актер, прославившийся ролью Бубы Касторского в «Неуловимых мстителях».
«Когда базар к вечеру стихал, там собирались карманники, домушники, налетчики и их возлюбленные. Я для них выступал. На деревянных стойках я бил чечетку, цыганскую пляску, яблочко, блекбот, барыню и еще бог знает что. Уголовники ко мне относились хорошо, а главное, они спасали меня от голода» (Б. Сичкин, «Я из Одессы, здрасьте!»).
В начале 30-х годов на базаре стали появляться жертвы Голодомора, напоминавшие тени. В те голодные годы из съестного на Евбазе продавали лишь тоненькие ломтики хлеба, самодельные лепешки и кровяную колбасу-«кровянку».
«Товар продавцы держали в руках, опасаясь малолетних изможденных беспризорных подростков, преимущественно мальчишек, которые подкрадывались к торговцам сзади, хватали из тарелок куски колбасы или хлеба и тут же, не убегая, падали на колени, съедали добытые куски. Подростков пострадавшие продавцы жестоко избивали, а те, терпя побои, продолжали есть. Покупатели вставали на защиту беспризорных, отталкивая торговцев. От безысходности дети организовывались в группы по три-пять ребятишек, а продавцы называли их «хапугами». Подростки, промышлявшие на базаре, были в основном приезжими, как правило, потерявшими своих близких» (В. Павлюченко. «Моя повесть о Киевском авиационном институте», Киев, «Альтерпресс», 2008).
Последний удар по Еврейскому базару нанесли немцы, уничтожившие еврейское население Киева в Бабьем Яру. И все же Евбаз продолжал существовать, только теперь торговали здесь другие люди, а оккупанты время от времени проводили на рынке облавы и угоняли молодежь на работы в Германию. В ноябре 1943 года, сразу после освобождения Киева, на Евбазе выступил с речью к киевлянам Никита Хрущев. После войны рынок быстро превратился в гигантскую барахолку, где продавались привезенные из Германии трофеи.
Жить Евбазу оставалось недолго: в 1946 году власти приняли решение ликвидировать «рынок случайных вещей» в связи с «реконструкцией города». Через несколько лет начали ломать ларьки и склады: с бывшего рынка, вспоминают старожилы, разбегались полчища крыс. В 1952 году рыночную площадь переименовали в площадь Победы. Киевские евреи шутили, что горсовет проявил необычайную прозорливость – заранее, мол, предугадал победу Израиля в Шестидневной войне и подходяще переименовал Еврейский базар. Не отставали от них и местные антисемиты: это же, говорили они, «площадь Победы над жидовскими спекулянтами».
Потом на площади выстроили цирк, снесли последние киоски и комиссионные лавки. На бывшей рыночной площади сегодня не найдешь памятных знаков. Но старые киевляне продолжают ностальгически вспоминать Еврейский базар.
Леся Боброва 

evreimir.com